"Космонавт в шлеме"

Давным–давно, когда деревья были большие (по крайней мере — для меня), работяги в одном из многочисленных геологических полевых лагерей замутили брагу. Впереди ожидался выходной, поэтому начальство подобное деяние допускало — спутникового телевидения тогда не существовало, ежемесячные выезды в цивилизацию, рекомендованные психологами, были недоступны, ибо только вертолётом можно долететь, и вообще — нефиг... Поэтому в качестве развлечения и релаксации оставался самодельный бухоч. Как говорил, а точнее — пел Аделунг: «Дрожжи, сахар, да вода — вся, ребята, химия». На самом деле, конечно, не вся. В брагу идёт и картошка, и ягода, и что только не идёт. Но мы, похоже, отвлекаемся.

Изготовление браги происходило в сорокалитровой алюминиевой фляге. Размер в данном случае имел значение — народу было много, а брага — алкоголь коварный, но слабоградусный. Заблаговременно выгнанный продукт продегустировали, признали годным (а куда она, сука, денется?), и торжественно употребили. Вполне вероятно, что к концу мероприятия были побочные эффекты в виде пары–тройки спонтанных фингалов, но это, опять же, мало относится к ткани повествования.

Утро следующего дня. Первый пошёл... в смысле — проснулся. «Ой, мама, а что вчера было? А что это со мной сегодня такое? Однако — похмелье... С чего бы такая радость? Так бухали же вчера! Опа, а может, ещё чего осталось полечиться?» Боец кирки и лопаты, превозмогая последствия вчерашнего кира, видит флягу, лежащую на боку. "Шеф, всё пропало!" — вопит одна часть мозга. Другая вяло возражает: «А вдруг не всё? Надо глянуть».

Эврика — фляга не пуста! Но содержимого буквально кот наплакал, или, судя по ощущению во рту, нассал. Наливать — неудобно (видимо, потому и осталось), да и шумно. Делиться придётся. Но организм требует горючего, и мозг подсказывает единственно правильное (с учётом его состояния) решение...

Через некоторое время соседи по балку просыпаются от звуков гудения и погромыхивания. Картина маслом по салу: на полу на четырёх костях стоит, вернее – пытается ракообразно ползать первопроснувшийся страдалец. Который уже осознал препаскуднейшую новость: горловина фляги обладает анизотропной проницаемостью. То есть туда – добро пожаловать, а вот обратно – хрена лысого. Уши мешают. Вдобавок, при попытках освободиться фляга гремит о пол и койки, что опять же бьёт по ушам и вызывает соответствующую ненормативную реакцию между. При этом фляга причудливо искажает фонтан непроизвольного мата, и снаружи слышно лишь затейливое гулкое мычание.

Сперва работяги от души развлекались – бесплатный цирк бывает не каждый день. Осознание серьёзности проблемы явилось несколько позже, после нескольких неудачных попыток расстыковки. Кто виноват, было ясно с самого начала, но вот что делать… Ладно, у нас начальник есть, пусть он думает.

Начальник отряда (тоже немного придавленный после вчерашнего), был немало озадачен явлением необычно весёлого рабочего.

— Петрович, стоишь? Садись.

— Так… Ребята, что натворили?

— Садись, говорю, сейчас сам всё увидишь!

После чего в командирский балок вводят «космонавта» в шлеме (один под руку задаёт направление, двое держат флягу). Немая сцена. Потом – приступ жизнерадостного ржания. Ещё немного погодя – осознание масштабов: «Не выдёргивается? Да пробовали… орёт, но не вылазит, как бы шею не свернуть».

Наступает момент истины. Надо вызывать санрейс, но какую причину указать? Пожалуй, «острый живот» (потом всегда можно отбрехаться). Рация, «дятел» вызывает «сокола», нужен «борт», плохое самочувствие…

По счастью «борт» в виде вертолёта системы Ми–8 прилетает в тот же день. По счастью не меньшему, «больного» вывели к вертолёту уже после приземления, ибо навыки пилотирования, будь они хоть трижды профессиональными, плохо сочетаются с пароксизмами неконтролируемого смеха. И да – с вертолётом пропадает связь, часа примерно на два. Позднее, конечно, она восстанавливается: «Да, на месте. Да, вылетаем. Нет, помогали больного эвакуировать. Да, тяжёлый, готовьте машину».

По счастью, водитель «скорой» не видел, какое чудо загрузили в машину, и доставка прошла без потерь. В больнице после закономерного фурора опять возникает вопрос – что делать? Хирургическое вмешательство отпадает, метод Линдгрен (в силу ковкости алюминия) – тоже… Наконец, кто–то находит полустёртую ножовку по металлу, и после аккуратного получасового пиления по дюралю наш страдалец вновь видит белый свет. Свобода? Не совсем…

Дело в том, что у фляги вышеупомянутой конструкции горловина усилена стальным обручем, к которому и крепятся ручки. При попытке распила которой пила благополучно ломается. А день – пятница (хорошо, если не тринадцатое). И до понедельника – никого не найти. Поэтому наш герой остаётся в больнице, с двуручным "ожерельем" на шее.

Сотовых телефонов тогда не было даже в проекте, и с обычными было не очень, но информация разнеслась очень быстро. Многие (да практически все) обитатели посёлка внезапно осознали необходимость похода в больницу. То же самое сарафанное радио давало точные координаты местонахождения палаты с «чебурашкой».

Паломничество продолжалось до понедельника, пока бригада с рембазы (все двенадцать человек, поскольку процедура серьёзная) без особого шума и пыли не спилила стальное кольцо, после чего освободившийся горнорабочий немедленно исчез – и из больницы, и из посёлка. Зачем, почему, куда – кто знает...

РЕДАКТИРОВАНИЕ названия,содержания, подписей к картинкам