Просмотренные публикации не запоминаются и вы можете видеть всё по нескольку раз. Зарегистрируйтесь чтобы видеть только новое.

рассказ,   ссср
[ теги сайта ]

- сразу в цитатник  [x]

- редактировать  

По документам она была Людмила Фёдоровна, но по имени-отчеству её называло только начальство.
– Тёща! – разносился по цеху голос Юры Парфёнова.
– Ай? – содрогались верстаки от зычного голоса Тёщи.
– Курить пойдём?
– Пойдём!
– Тогда стартуй, я догоню.
И Тёща стартовала. Если вы когда-либо смотрели "Рабыню Изауру" и видели Жануарию, то на фоне нашей Тёщи она выглядела бы анорексичкой. Гигантский колобок на тромбофлемитных ногах неторопливо катился по участку в сторону курилки. У самого выхода Тёщу легко нагонял Юра Парфёнов и дальше они уже вместе чинно шествовали на токарный участок. Там возле окна под табличкой "Место для курения" стояло несколько деревянных лавок, обычно пустых. Но сейчас все места оказались заняты: Женька Бочаров по третьему разу хвастается новеньким "Москвичом-2141". Завидев Тёщу, мужики быстренько освобождают место для дамы. Поскольку мужики в большинстве своем мелкие, то с лавки на широченный подоконник пересаживаются трое джентльменов. Юра протягивает Тёще пластмассовый портсигар с "Беломором". Выбранную папиросу Тёща тщательно разминает, обязательно продувает картонный мундштук и только потом "беломорина" отправляется в рот. Тут же протягивается несколько зажигалок, Тёща делает замысловатый кивок, умудряясь прикурить от всех зажигалок разом. Про Женькин "Москвич" тут же забыли.
– Когда на свадьбу позовешь, Тёща?
– А как только зять подходящий появится. Я свою Танюху не для того родила, чтобы какому-нибудь хрену с горы отдать. Вон она у меня какая красавица!
Тёща откуда-то из недр своих одежд вытаскивает громадный, под стать хозяйке, бумажник. В бумажнике под прозрачным пластиком цветная фотография – полноватая красавица-брюнетка на пляже в мини-бикини. Мужики с интересом разглядывают красавицу, кто помоложе нервно сглатывают и судорожно затягиваются табачным дымом. Тёща, довольная произведенным эффектом, убирает бумажник обратно.
– Что, хороша девка?
– Принцесса на выданье! – Наперебой галдят мужики. – В отца пошла?
– В отца.
– А кто он?
– А чёрт его знает, я не спрашивала.
– Ну, Тёща, ты даёшь! – По голосу трудно понять, возмущен или восхищён Бочаров.
– Дала я двадцать лет назад! – как серпом режет Тёща. – А сейчас рассказываю. Дай-ка, Юра, ещё беломоринку…
Минута молчания, сопровождаемая шелестом разминаемого табака и чирканьем зажигалок.
– Я ведь относительно своего мордоворота никаких иллюзий не испытывала. Мать была страшненькая, папаша просто страшило непросыхающее. Ну и настрогали таких же уродиков. Братьям повезло, они мужиками родились, им страшная рожа не помеха. А мне как быть? Пока молодая да глупая была всё пыталась принарядиться, накраситься, на танцульки шлялась. После в подушку ревела что никто не подошел… А потом села у зеркала, посмотрела на себя внимательно и решила: мужа искать не буду. На уродину кто польстится? Такой же урод, или ещё хуже – прощелыга и алкаш. На кой шут мне такой подарочек сдался? Родишь от него очередного ублюдка, будет по свету маяться ещё один урод, родителей проклинать… Нет, думаю, мы пойдем другим путём, как завещал великий Ленин.
– Это каким же?
– А ты слушай и не перебивай. Для начала я в профкоме упросила сделать мне путёвку в Сочи, но не прямо сейчас, а на будущее лето. А до него почти год. Мне говорят: сейчас езжай, там как раз бархатный сезон, а у нас путёвка горит. Нет, говорю, мне летом нужно.
– Неужели дали?
– Дали. У меня в ту пору один брательник в мебельном работал, через него председателю профкома организовали талон на стенку импортную. Вот в обмен на талон мне путёвку и сделали. А как мне бронь на путёвку подтвердили, я на фрукты-овощи перешла. Капуста, картошка, морковка, яблоки… Хотела немного похудеть, но это не главное. Главное было побольше денег отложить на поездку. Я уже тогда гравировщицей пятого разряда была, зарабатывала прилично, к отпуску в кубышку девятьсот рублей отложила. Плюс отпускные, как раз тысяча получилась. Приехали в санаторий, я гляжу – идёт красавец грузин! Сам высоченный, под два метра, волосы как мех чернобурки, с серебристым отливом! И, главное, глаза не карие, как у всех кавказцев, а голубые! Ну, думаю, или он, или никто! Закинула шмотки и пошла этого орла горного искать. Нашла. Сидит на пляже, баб разглядывает. Тут я его в оборот и взяла. Сразу в лоб, без предисловий закатила: ты бабу ищешь, а мне мужик нужен. Ты не смотри, что я на рожу страшная, ночью в темноте все бабы одинаковы. Днём ты делай что хочешь, но ночью ты мой. А чтобы тебе совсем интересно стало – я тебе платить буду. За ночь сто рублей.
– Ого!
– Вот и он так же крякнул. Потом возмутился, заорал: что я тебе, проститутка? Иди, ищи себе другого самца! Мужиков вокруг мало? Я говорю: мне первый попавшийся мужик не нужен. Мне нужен такой, чтобы ребёнка мне заделал. И чтобы ребёнок был красивым, как отец. Посмотрел он на меня, спрашивает: а если в тебя пойдет? Значит, говорю, на то воля Божья, будет ещё один уродец по свету маяться. Он ещё подумал, говорит: у меня дома жена, дети. Дай слово, что не будешь потом с меня алименты требовать. Тут я расхохоталась. Говорю: милый, слово даю. И даже имени твоего спрашивать не буду.
– Уговорила?
– Уговорила. Десять ночей у нас с ним было. За эти десять ночей заездила я его так, что днём ему не до баб было. Но держался молодцом, отработал на всю катушку.
– Еще бы! – Хмыкнул кто-то. – За тысячу рублей я бы тоже не отказался так поработать!
– Сиди уж, работничек! – затушила окурок в пепельнице Тёща. – У тебя за год хоть пять раз наберётся?
Дружный хохот заглушил смущенный лепет "работничка".
– А денег он не взял, кстати. Сказал, если получилось, то деньги ребёнку пригодятся. Вместо алиментов. А если не получилось, то и платить не за что. А я уже чувствовала, что есть ребёночек. Когда в Ленинград вернулась сразу к гинекологу помчалась. Там подтвердили, сочувствовать взялись – как же ты так неосторожно залетела, давай на аборт, пока не поздно… Я как рявкнула: дуры! Я в Сочи за ребёнком ездила, а вы мне скоблёжку предлагаете? Бабы вконец офонарели, за глаза меня сумасшедшей объявили. А мне уже начхать на них на всех, у меня одна забота: чтобы ребятёнок в отца пошел. До самых родов каждую неделю в церковь ходила, свечки ставила, всё Бога молила. Уже знала, что девочка будет, уже имя выбрала – Танюшка, Таня. Родила. Дочку даже не показали, сразу утащили в детское отделение. Я нянечек спрашиваю: красивая дочка-то? Говорят – красавица, а я не верю. Ну какая нянечка скажет матери, что у неё урод родился? И когда Таньку на первое кормление принесли, я всё боялась ей в лицо заглянуть. А если в меня?
Тёща вдруг хлюпнула носом, полезла в карман за платком. Жестом отказалась от протянутой папиросы.
– Спасибо, мальчики. Танька в это время захныкала, проголодалась. Откинула я салфетку, а на меня такие синие глазищи и с таким укором – мол, что ж ты, родила, а теперь сиську не даешь? Услышал Господь молитвы, дочка вся в отца. Только фигурой больше в меня, полненькая. На курорте курить научилась, зараза, все растолстеть боится. Ну ничего, приедет – я её враз отучу. Всю задницу ремнём распишу, не посмотрю, что принцесса!

1.    

1987 год. Дом Советов на Московской площади. С семидесятых годов здесь расположился Научно-Исследовательский институт радиоэлектроники ЦНПО "Ленинец". Здесь же были цеха экспериментального завода.

2.    

1968-69 года. Западный фасад Дома Советов. Окна четвёртого этажа на арками ворот - окна слесарного участка цеха 116. У окна, подчёркнутого красной полосой, стоял гравёрный станок нашей Тёщи.